Усадьба Суур-Мерийоки
Осенью 1900 года успешный петербургский предприниматель, акционер известной фирмы «Треугольник» Максимилиан Леопольдович Отмар-Нейшеллер приобрел неподалеку от Выборга (близ нынешнего поселка Харитоново) живописный участок площадью около полутора тысяч гектаров. Для возведения на нем усадебного дома было приглашено бюро самых модных на тот момент финских архитекторов: Элиеля Сааринена, Германа Гезеллиуса и Армаса Линдгрена.
Фото: © Сигне Брандер, 1912 / Агентство национального
наследия Финляндии — Мускетти
Как раз в 1900 году это блестящее трио прогремело на Всемирной выставке в Париже, где выстроенный по их проекту павильон Финляндии поразил самых искушенных и требовательных зрителей. Одобрительно о нем отозвался даже Леонтий Бенуа, а Павел Макаров на страницах журнала «Зодчий» подчеркнул близость подобной архитектуры русскому человеку: «Несмотря на всю внешнюю суровость финляндской комнаты <…> она тем не менее влекла к себе своею удивительной уютностью и задушевностью. Что-то родное, деревенское, простое чувствовалось в ней, и хотелось остаться в этом уголке, где все было исполнено самыми простыми средствами, где сосна с успехом заменяла дуб, простое сукно — бархат, а суровое полотно — шелк»[1]. Этот несомненный успех принес архитекторам статус лидеров течения, важнейшего для истории архитектуры Северной Европы, — национального романтизма, а усадьба Суур-Мерийоки, созданная ими для семейства Нейшеллеров, стала одним из наиболее ярких и последовательно воплощенных примеров данного направления.
В конце XIX — начале XX века многие стремились к «тотальной» красоте повседневной жизни: обитать внутри и в окружении произведений искусства, сочетающихся между собой предметов исключительного художественного качества. Однако создать подобный Gesamtkunstwerk было по средствам далеко не каждому. Имевшийся в распоряжении Нейшеллера значительный капитал позволил обстоятельно подойти к обустройству усадьбы и заказать мастерам не только архитектурный проект, но и всю возможную «начинку» дома, включая мелкие предметы обстановки, причем созданное в результате «тотальное произведение искусства» должно было отражать уклад жизни и вкусы конкретной семьи.
Максимилиан Нейшеллер (1859–1919/1921), швейцарский подданный, купец первой гильдии, любитель и покровитель искусств, возглавлял большое семейство. Он был женат на Корнелии фон дер Пальс (ван дер Палс), в семье было десятеро детей. Максимилиан много путешествовал, интересовался техникой, астрономией, фотографией, музыкой. В Петербурге Нейшеллеры жили в доме Товарищества российско-американской резиновой мануфактуры «Треугольник» (архитектор Виктор Шрётер). Также им принадлежала небольшая дача на Малой Невке, которая по желанию владельцев несколько раз перестраивалась, однако небольшой размер участка и уже существовавшие на нем постройки начала XIX века налагали понятные ограничения. Очевидно, Максимилиану Нейшеллеру требовались значительно большее пространство и свобода для создания подходящей неординарной атмосферы.
Музей финской архитектуры (Финляндия)
Суур-Мерийоки строили быстро, уже в 1903 году дом со всей обстановкой был закончен. Расположенный в живописном месте, на холме, в окружении леса, особняк напоминал замок или крепость. Сочетание массивного гранитного цоколя с гладкой, оштукатуренной плоскостью стен и высокой черепичной кровлей, угловая башня со шлемовидным завершением, окна разной формы и целый ряд других деталей усиливали это сходство. Оформление внутреннего пространства полностью соответствовало стилистике фасадов.
Несмотря на значительную площадь (около 900 квадратных метров), здание отличала компактная планировка. Пространственным ядром служил высокий многофункциональный холл, из которого можно было попасть в бóльшую часть комнат. Подобный характерный для модерна план с центральным объединяющим помещением, позволявшим отказаться от анфиладной системы и традиционных коридоров, наглядно выразил новые тенденции в планировке индивидуальных домов. Такой прием встречается в английском коттеджном строительстве, и мастера нового стиля, предпочитавшие свободную планировку, конечно же, по достоинству его оценили. Любопытны не лишенные юмора замечания на эту тему, сделанные в 1902 году выдающимся английским мастером эпохи модерна Маккеем Хью Бейли Скоттом. Архитектор отметил, что холл вновь занял в планировке особое положение: «Вереница помещений без объединяющего центра никогда не сделает дóма. И сколь бы ни были просторны комнаты, сколь бы ни была каждая из них красива и привлекательна сама по себе, они не образуют гармоничного единства. Обитатель такого жилища на самом деле никогда не чувствует его как нечто целое. Пока человек заперт в четырех стенах конкретной комнаты, где находится, — она и есть его дом»[2].
Холл в доме Нейшеллеров в полной мере выполнял роль такого объединяющего, гармонизирующего центра. Светлый сводчатый зал использовался как столовая, гостиная, а иногда и для проведения приемов. Отделан и обставлен он был в соответствии с детальными проектами Элиеля Сааринена. Просторный зал разделялся на специальные функциональные зоны: музыкальный уголок с пианино на небольшом подиуме, выделенный компартимент для отдыха, зона столовой и т. д. Монументальность объемов несколько скрадывалась за счет ритма проемов и сводов, а также выразительного и сбалансированного, несмотря на разнообразие, декоративного убранства.
Как и полагалось «идеальным» интерьерам национального романтизма, комнаты Суур-Мерийоки были наполнены изготовленными вручную по индивидуальным проектам мебелью, керамикой, коврами и портьерами, витражами, каминами и печами. До наших дней дошли стулья, часы, канделябры и даже ткани, исполненные по эскизам Элиеля Сааринена. Его сохранившиеся эскизы напоминают иллюстрации к сказочному средневековому эпосу. В проектировании и изготовлении различных предметов и элементов убранства приняли участие многие известные финские художники и фирмы: к примеру, в интерьерах были скульптуры работы Феликса Нюлунда, Карл Габриель Энгберг и Вяйнё Бломстедт выполнили росписи, а Эрик Отто Эрстрём занимался изделиями из металла.
Тема «личного» в интерьере была особенно важной. На многих предметах из усадьбы сохранились инициалы или монограммы владельцев. А на одной из дверей комнаты мальчиков находилось медное панно работы Эрстрёма (сейчас в частном собрании). На нем изображен мужчина в длинных, условно средневековых, одеждах и колпаке, держащий в руках модель здания — Суур-Мерийоки. Это фактически ктиторская композиция, если предположить, что герой панно — сам Максимилиан Нейшеллер. Загадочность привносят выбитая внизу цитата из Тертуллиана — «Tempus omnia revelat» («Время разоблачает всё») — и ярко горящая звезда (отсылка то ли к астрономическим интересам владельца, то ли к поклонению волхвов; не отсюда ли необычные одежды изображенного?).
Дом вызывал огромный интерес, особенно у архитекторов и художников. Практически сразу после окончания строительства, в 1904 году, Суур-Мерийоки посетили представители клуба финских архитекторов, что повлекло за собой публикации в профессиональной прессе. В целом отзывы о проекте были хвалебными, хотя некоторым решение дома и показалось чересчур экстравагантным, не согласующимся с «финскими идеалами» (под ними критики подразумевали скромность и даже аскетичность). В других рецензиях высказывались сомнения в том, насколько комфортно жить в доме, где все представляет собой неотъемлемую часть произведения искусства. (Впрочем, в годы «охоты» на Gesamtkunstwerk этот вопрос возникал довольно часто. Самый яркий пример — знаменитый фельетон Адольфа Лооса «О бедном богатом человеке», посвященный горькой судьбе заказчика, оказавшегося заложником архитектора в собственном новом доме.)
Суур-Мерийоки никогда не служила просто загородным домом для отдыха. На огромной территории усадьбы были устроены сад, теннисный корт, ферма, мельница, лесопилка и даже завод по производству льняного масла и олифы, а окружающие поля — засеяны. Нейшеллер всерьез интересовался скотоводством. Известно, что в хозяйстве было 50 лошадей и 300 коров, а бронзовую скульптуру работы Джона Мунстерхьельма, изображающую быка айришской породы, установили прямо перед домом (сейчас она находится в городе Ярвенпяа). В 1909 году Нейшеллер отошел от дел и, живя в Суур-Мерийоки, полностью отдался своим увлечениям: много фотографировал, изучал астрономию (на территории усадьбы даже специально была построена обсерватория), занимался сельским хозяйством. Идиллия длилась недолго. После революции Нейшеллер неоднократно подвергался допросам, был под арестом, умер в 1919 (по другим сведениям, в 1921) году. До 1923-го семья оставалась в усадьбе, которая после отделения Великого княжества Финляндского от Российской империи оказалась на территории другой страны. В 1927 году дом перешел в собственность государства. Усадьбу заняли финские военно-воздушные силы, здесь построили аэродром, а главное здание стало использоваться как офицерский клуб. Увы, удивительное сооружение не сохранилось до наших дней. В 1939–1940 годах, в ходе Зимней войны, была повреждена крыша (парадоксально, но это в некотором смысле поспособствовало сохранению обстановки, так как ее сразу вывезли из дома). В 1941–1944 годах здесь размещался госпиталь, однако к концу войны здание было разрушено фактически до основания. В 2006-м на месте, где некогда стоял дом, установили памятный знак…
[1] М[акаро]в П. М. Финляндское декоративное искусство // Зодчий. 1903. № 14. С. 184.
[2] Baillie Scott M. H. A Country Cottage // The Studio. 1902. Vol. 25. No. 108. P. 89.
Анастасия Долгова
Gesamtkunstwerk — универсальное произведение искусства (нем.)
