Встреча двух культур

Государственный Эрмитаж открыл в залах третьего этажа Зимнего дворца новую постоянную экспозицию искусства Ирана, которая завершила формирование анфилады искусства Ближнего Востока.Государственный Эрмитаж открыл в залах третьего этажа Зимнего дворца новую постоянную экспозицию искусства Ирана, которая завершила формирование анфилады искусства Ближнего Востока.

2022-й для Эрмитажа — это Год ислама ^[1]. Значительную часть обновленной экспозиции занимает персидская живопись XV–XIX веков, в том числе миниатюры, станковая живопись, изделия с лаковой росписью.

Вся анфилада Ближнего Востока в Эрмитаже завершена, мы можем рассказывать по всему миру о том, как показывать мусульманское искусство, сравнивать с экспозициями в Британском музее, в Метрополитен-музее, в Берлине. Наша коллекция начинается с Византии, кончается каджарами. Мы — лучшие.

Я благодарен громадному количеству сотрудников Эрмитажа — участников проекта. Хранители, кураторы, научные специалисты, огромная реставрационная работа, сложный дизайн — все это продолжение очень большой замечательной традиции музея, работа нескольких поколений эрмитажных специалистов.

Экспозиция — это люди, которых знает весь иранистический мир, и вещи с мировой славой: сасанидское серебро, каджарские картины, иранский котелок, корова зебу, ваза Василевского, рукопись Низами. Это всё — вещи из учебников мирового и исламского искусства.

Что такое «иранское», «персидское», «тюркское» искусство? Что такое — «исламское», «доисламское» и «неисламское»? В нашей коллекции много вещей, которые стали исламскими, будучи при этом чисто сасанидскими. Все эти прекрасные вещи, с одной стороны, хорошо известны, с другой — объекты множества исследований, научных дискуссий, постоянным участником которых выступает Эрмитаж. Все получилось, и есть что делать дальше.

Михаил Пиотровский
(на открытии постоянной экспозиции, декабрь 2021)

Для Эрмитажа Иран — страна, близкая по духу и месту. Связи России с иранским миром запечатлены в эрмитажных коллекциях во всем своем многообразии. Ранняя история иранцев не может быть понята без скифских памятников, хранящихся в Эрмитаже, и без исследований поколений эрмитажных скифологов. Изумительный орел из Сибирской коллекции Петра Великого — один из самых красноречивых и значимых символов красоты раннего иранского искусства и величия ахеменидской державы. За много тысяч километров к северу от Ирана, на берегах Невы он рассказывает людям о славе Древнего Ирана, как рассказывают о ней в Эрмитаже и самый древний в мире иранский ковер из Пазырыкского кургана, и один из самых древних иранских ковров мусульманского времени, найденный в Дагестане.

Связи Эрмитажа с Ираном удивительно разнообразны. С одной стороны, это чистая наука, с другой — политика. В Эрмитаже работали и работают крупнейшие иранисты России и мира. Предметом их исследований являлись и являются уникальные коллекции иранского искусства, собранные музеем. Лучшая коллекция сасанидского серебра после изучения ее Я. И. Смирновым, И. А. Орбели, К. В. Тревер, В. Г. Лукониным, Б. Я. Маршаком стала эталонной для всех, кто исследует древнюю и средневековую торевтику Востока. Без работ Л. Т. Гюзальяна о персидских надписях на изразцах невозможно издание полного текста «Шах-наме». Собрание памятников ювелирного искусства Ирана введено в науку А. А. Ивановым и его коллегами. Большая выставка «Персидская живопись», созданная А. Т. Адамовой, стала событием, которое позволило понять развитие художественного языка всего мусульманского мира. В Эрмитаже работают редкие специалисты многих поколений, составляющие славу отечественной иранистики. Их усилиями, а равно и усилиями сотрудников практически всех отделов Эрмитажа, создана эта уникальная выставка, составляющая единое целое с постоянными экспозициями музея.

У древнего и средневекового Ирана были активные торговые связи с Сибирью, Поволжьем, Русским Севером. Ярким свидетельством и результатом этих связей является уникальное собрание иранского серебра.

За торговцами следовали и многочисленные посольства. Слоны, приходившие в Петербург с персидскими послами, стали частью культурной памяти нашего города. История самих посольств, иногда сопряженная с драматическими событиями (такими, к примеру, как убийство в Тегеране нашего посла и великого поэта Александра Грибоедова), осталась в памяти не только в связи с политическими акциями. Когда Александр Сокуров создавал свой знаменитый фильм «Русский ковчег», где в интерьерах Эрмитажа оживали характерные эпизоды русской истории, — в главном зале Зимнего дворца он разыграл сцену приема посольства Хосров-мирзы. Необыкновенная по торжественной красоте сцена не напоминание о политике, это встреча двух культур: русской и иранской.

Дипломатически-военный аспект русско-иранских отношений богато представлен в Эрмитаже, являющемся не просто музеем истории культуры, но и памятником русской государственности. Дипломатические подарки и военные трофеи стали основой удивительной коллекции каджарской живописи, привлекающей сегодня внимание, сходное с вниманием к нашему сасанидскому серебру. Уникальные батальные полотна каджарских мастеров вписываются в еще одну научную тему: как иранцы и русские видели друг друга глазами художников. Этот раздел выставки впервые показывает такое обилие вновь обнаруженных и интерпретированных художественных документов.

Каджарской картине о сражении с русскими как бы противостоит в Эрмитаже огромная панорама П. Я. Пясецкого, запечатлевшая движение в Тегеран русского посольства. Сегодня, пресыщенные информативностью фотографии, мы по-новому и с восторгом оцениваем труд акварелистов-документалистов. Целый комплекс материалов о том, как русские воспринимали персов, а персы — русских, еще не раз станет объектом тщательного изучения и эстетского любования.

Дипломатия и наука слились друг с другом в удивительном событии в эрмитажной жизни, о котором мы сегодня с радостью вспоминаем. В 1935 году в Советском Союзе состоялся Конгресс по иранскому искусству и археологии. Главными организаторами были Эрмитаж и его директор И. А. Орбели. Конгресс проходил в годы жестких репрессий и явился редкой возможностью сохранить на будущее научные связи с остальным миром. Однако он имел и куда большее значение, показав, что даже в сложных условиях идеологического диктата и несвободы истинная наука в России не только существует, но и продолжает развиваться, несмотря ни на что. Глубокие доклады и научные труды, образцово выполненные научные и художественные издания, прекрасно подготовленные и проведенные выставки — все это сделало конгресс историческим. А для Эрмитажа он стал на долгие годы не просто добрым воспоминанием, но и оптимистическим образцом для подражания.

Сегодня мы не претендуем на размах и блеск того конгресса. Однако мы помним о нем и о том, что линия научных исследований иранской культуры в нашем отечестве никогда не прерывалась. Изыскания ученых и музейный процесс взаимного обогащения и диалога культур стоят выше политических перемен ^[2].

---

^[1] И Год культурного наследия народов России.

^[2] По материалам вступительной статьи М. Б. Пиотровского «Эрмитажный Иран — иранский Эрмитаж» в каталоге выставки «Иран в Эрмитаже. Формирование коллекций» (июнь-август 2004).